В середине 80-х я трудилась переводчиком на строительстве металлургического завода в Индии. Советский Союз строил в «развивающихся» странах плотины, заводы, морские причалы и другие полезные объекты. Советские специалисты жили недалеко от завода, в поселке.
В нашем поселке работало несколько лавочек, где индусы торговали хлебом, резиновыми шлепанцами, книгами, тибетскими лекарствами… В обмен на местные блага русская земля предлагала пищу духовную. В здании, которое называли «Русский клуб», были библиотека, курсы русского языка, по воскресеньям показывали фильмы.
Каждому переводчику вменялось в обязанность преподавать на курсах. Это была общественная нагрузка. Денег за нее не платили, но контроль со стороны руководства осуществлялся самый жесткий. Переводчики тайно надеялись, что индусы, заблудившись в дебрях непростой русской грамматики, потеряют интерес к «великому» языку. Но среди местного населения любознательных и трудолюбивых было на удивление много. В основном — учащиеся местных медицинского и политехнического колледжей. Подозреваю, что в Марафари других доступных и главное бесплатных культурных развлечений для молодежи не было.
На завод я приехала в декабре. Желающих изучать русский язык давно распределили по группам, оставалось ждать нового учебного года. «Это будет еще не скоро», — легкомысленно подумала я. И напрасно! Вскоре старший переводчик сообщил, что одного из наших коллег переводят на работу в Дели, его учебную нагрузку решено передать мне.
«Не переживай, – успокоила меня заведующая курсами. – В этой группе остался всего один студент, почти пенсионер – чиновник местной администрации. Говорят, большой чудак…»
После заводской смены я пошла в библиотеку, чтобы подготовиться к уроку. Я нашла несколько брошюрок под названием «Русский язык для начинающих», тетрадку прописей и напечатанную крупным шрифтом сказку «Маша и медведи». Сунув книги подмышку, я отправилась искать своего первого в жизни ученика.
…На лавочке перед клубом сидел старичок в белых штанах и просторной рубахе. По-мальчишески болтая ногами в резиновых тапках, он был поглощен чтением газеты «Индиан таймс». «Слава богу, дед, кажется, знает английский» , — обрадовалась я. По отзывам коллег-переводчиков, заниматься со студентами, владеющими только хинди или каким-то таинственным местным наречием, было очень трудно. Увидев меня, старик неторопливо сложил газету, встал и церемонно поклонился: «Вечер добрый, мадам! Вы моя новая учительница?»
Приветствие было произнесено на безукоризненном русском языке с едва уловимым акцентом. Признаться, я очень удивилась такому неожиданному началу урока, но тут же успокоила себя: дед, скорее всего, просто заучил несколько общих фраз, чтобы произвести на меня впечатление. В аудитории я выложила на стол перед индусом свои библиотечные находки. Старик взял в руки сказку и несколько минут с явным удовольствием рассматривал картинки. Наконец, он отложил книгу и спохватился: «Простите, я забыл представиться! Меня зовут Дэнис. А фамилия — Перейро…»
Я в очередной раз удивилась. Странная фамилия, совсем не индийская. Если мне не изменяет память, так звали одного из героев Жюль Верна. Может, это псевдоним? Прочитав в моем взгляде недоумение, старик охотно пояснил: «Я родом из штата Керала. Моим далеким предком был португальский моряк, который приплыл в Индию вместе с Васко да Гама…»
В ходе разговора выяснилось, что Дэнис, кроме английского, свободно владеет хинди (учил в школе), урду (это родной язык мужа его старшей дочери), понимает китайский, но, к большому сожалению, рисовать иероглифы не научился.
«Скажите, Дэнис, – осторожно поинтересовалась я, – зачем вам еще и русский язык?»
«Я уже не молод, – принялся объяснять индус, – стал таким рассеянным и забывчивым! А мой племянник преподает в медицинском колледже. Он посоветовал учить какой-нибудь сложный язык. Классическую латынь, например, или русский. Я вот начал учить русский и так увлекся…»
«Что вас особенно увлекло?»
«Лев Толстой! Мечтал прочитать его произведения в подлиннике. И еще русская поэзия…»
Я незаметно сунула Машу с медведями в ящик стола и машинально спросила: «Кто ваш любимый поэт?»
«Много любимых, – застенчиво улыбнулся Дэнис. – Пушкин, Блок. Но самый-самый – Сергей Есенин!»
«А можете почитать что-нибудь из Есенина?»
Кроме блестящих лингвистических способностей, у старика оказался еще и несомненный актерский талант. Такого трогательного и душевного исполнения есенинских строк, да еще от иностранца, признаюсь, не ожидала!
«Покинул я родимое жилище.
Голубчик! Дедушка! Я вновь к тебе пишу,
У нас под окнами теперь метели свищут,
И в дымовой трубе протяжный вой и шум…»
«Скажите, вы, наверное, давно учите русский язык?»
«Давненько, – покачал головой старик, – месяцев восемь уже…»
Это прелестное русское слово «давненько» меня поразило окончательно! Выходило, что старик не только освоил премудрости грамматики, но и сумел овладеть тонкими, почти неуловимыми для большинства иностранцев оттенками значения русских слов. Одним прилежанием этого не достичь. Не поможет и хорошая память. Тут требуется невероятное чувство языка. Кстати, им не всегда владеют некоторые отечественные литераторы. Дэнис тем временем вынул из кармана своих белых штанов небольшую стопку скрепленных канцелярской скрепкой бумажек, аккуратно разложил их передо мной на столе и принялся объяснять:
«У меня хобби есть, я — садовод-любитель. Когда ковыряешься в земле, заняты только руки. Голова совершенно свободна. Вот я и придумал учить в это время новые слова или стихи.
Очень удобно! Но когда начинается мансун, в саду долго не поработаешь. Тогда мы с женой читаем «Анну Каренину» – это мой любимый роман Толстого…»
«Скажите, ваша жена, она тоже… учит русский язык?»
«Нет, – весело рассмеялся Дэнис, – моя жена, кроме тамильского, никакого языка не знает…»
«Насколько мне известно, Толстого на тамильский язык не переводили!»
«К сожалению, – огорченно подтвердил дед, – поэтому мне приходится переводить прямо из книжки. Но это совсем несложно…»
Дэнис сосредоточенно зашелестел своими бумажками.
«А вы и тамильский знаете!?»
На следующий день в офисе я с восторгом рассказала про своего необычного ученика. Как оказалось, подобные таланты здесь в порядке вещей.
«Ты еще не слышала, как индусы поют! – сказал один из наших инженеров. – У меня один электрик работает! Недавно концерт нам устроили. Я словно в Большом театре побывал.
Говоришь, старик четыре языка знает? Эка невидаль!»
«Шесть, – поправила я, – дед свободно владеет шестью языками!»
…У нас с Дэнисом начались регулярные занятия. Скоро я с удивлением обнаружила, что с нетерпением жду встречи с ним. Кроме невероятно живого для своего возраста ума и редкой доброжелательности к окружающим, мой ученик обладал огромным зарядом здорового оптимизма и совершенно непривычным для меня взглядом на окружающий мир. В нашем Марафари податься в выходной день было абсолютно некуда. Лишь немногие богатые горожане могли позволить себе ездить развлекаться в Калькутту. Поэтому я с удовольствием приняла приглашение Дэниса и одним воскресным утром отправилась к нему в гости.
Пришлось идти пешком. Общественного транспорта в нашей провинции не было. Роль «такси» выполняли традиционные для Индии рикши. Но советским специалистам было категорически запрещено пользоваться услугами этого экзотического средства передвижения. Считалось, что такая эксплуатация человека человеком абсолютно неприемлема для граждан социалистического государства. Напрасно наш старший переводчик пытался доказать на самом высоком уровне, что скудный заработок рикши, быть может, — это единственный шанс для несчастного труженика не умереть от голода.
…Чтобы сократить дорогу, я пошла по тропинке через пустырь. Этот пустырь был неиссякаемым источником предвыборных обещаний для депутатов местного муниципалитета. Сюда из Марафари и соседних поселков вывозили строительный мусор. Слева к пустырю примыкали заводские охладительные пруды – две огромные грязные лужи с земляным валом вместо берега. Окрестный пейзаж эти пруды не украшали. Домик Дэниса я нашла без труда, его садик произвел на меня неизгладимое впечатление. В саду было все – и розы необыкновенного вишневого цвета с узорчатой золотистой каймой по краю лепестка, и кадки с жасмином и магнолиями, и кусты тибетской сирени. А посреди лужайки стоял… зеленый олень с закинутыми за спину рогами. В немом восторге я обошла вокруг оленя.
Такого понятия, как «ландшафтный дизайн», тогда в СССР не существовало, этот ботанический шедевр привел меня в восторг: «Потрясающе! Как это сделано?»
«Ничего сложного, — пожал плечами Дэнис. — Сначала нужно сделать каркас из проволоки, затем вкопать конструкцию в землю, посадить вовнутрь какое-нибудь вьющееся вечнозеленое растение и ухаживать – поливать, удобрять… Если все сделать правильно, то лет через пять-шесть на лужайке появится роскошный зеленый куст в форме двугорбого верблюда или сидящего на задних лапах тигра – все зависит от воображения садовода».
Меня провели на крохотную веранду и угостили чаем, Дэнис стал рассказывать про свою заветную мечту. Оказывается, он давно задумал разбить на месте пустыря «Сити-парк» – городской парк — и подарить его родному Марафари. Старик быстро разложил передо мною на столе какие-то листы с чертежами и схемами: «Вот здесь будет розарий, а здесь, – он ткнул пальцем в очередной рисунок, – я планирую соорудить несколько альпийских горок. Слева от охладительных прудов будет большая английская лужайка. А здесь – поле для крикета. Правда, здорово?»
Парк на пустыре? Я попыталась тактично отговорить старика: «Дэнис, это же огромная территория! Чтобы только убрать и вывезти с пустыря мусор, вам потребуется грузовик и не один десяток рабочих. А где вы возьмете деньги на саженцы, удобрения и рассаду?»
«Деньги — не проблема! – простодушно заверил меня дед.– Я скоро ухожу на пенсию, поэтому деньги будут…»
«Это же копейки! Неужели вы не хотите просто отдохнуть на старости лет? Заняться своим садиком, возиться с внуками…»
Но мой ученик загадочно улыбнулся и произнес фразу, смысл которой я поняла лишь через много лет: «Человек не должен недооценивать своего места на этой Земле, мадам!»
Дед принялся подробно рассказывать про пенсионную программу, по которой он, как госслужащий, может отказаться от ежемесячного пособия по старости, но при этом получить определенную и довольно солидную сумму сразу. На полученные рупии индийские пенсионеры открывают мелкий бизнес, помогают детям с образованием, ну и так далее. Выслушав внимательно все доводы, я предприняла последнюю попытку вразумить моего легкомысленного ученика: «Когда вы станете совсем старым, истратите все деньги, или (не дай бог!) заболеете — на что жить будете?»
«У меня три сына и две дочери, – со спокойным достоинством ответил старик, – мне много не нужно – чашка чая да немного риса…»
Дэнис проводил меня до ворот «русской колонии». Мы попрощались, и он ушел, шлепая своими резиновыми тапками. А я долго смотрела ему вслед.
С того дня Дэнис принялся неутомимо обивать пороги разных бюрократических инстанций, пытаясь заручиться поддержкой чиновников городского муниципалитета, руководства завода и жителей нашего городка. Окружающие относились к идее создания парка по-разному. Кто-то обещал помощь, у некоторых энтузиазм старика вызывал раздражение. Нашлось и немало противников, которые смотрели на Дэниса, как на сумасшедшего. Положа руку на сердце, я мало верила в эту затею. Мой деликатный ученик плохо подходил на роль руководителя такого обширного проекта.
Однако потомку португальского морехода упорства было не занимать! Через пару дней секретарь директора сообщила мне: «Твой дед вчера приходил, полдня в приемной сидел…»
«Что хотел?»
«Просил отдать лом огнеупорных кирпичей, которые остались после строительства доменной печи…»
Я сочувственно вздохнула. Наш директор принадлежал к той категории руководителей, у которых, что называется, снега зимой не допросишься.
Увы, узнать, чем закончилась история с «Сити-парком», мне не довелось. Сначала меня отправили в командировку на другой строительный объект в соседний штат, а потом и вовсе перевели в Дели. Но, покидая «русскую колонию», я успела попрощаться с Дэнисом.
«Счастливой дороги, мадам! – сказал старик, пожимая мне руку. – Обязательно возвращайтесь сюда лет через шесть. Здесь будет красиво!»
Я промолчала. Мне было грустно и неловко за свое неверие…
…Прошло двадцать лет. Судьба снова привела меня в Индию. Я приехала в Калькутту с мужем. Образовалась свободная неделя. Мы решили воспользоваться предложением гостеприимных партнеров, взяли офисный автомобиль и поехали из Калькутты на запад. Я давно мечтала побывать в Варанаси. Этот город, больше известный на Западе как Бенарес, индуисты и буддисты всего мира считают своей идейной столицей. Мы успели проехать почти 300 миль, когда на дорожном указателе рядом со стрелкой «Марафари – 100 миль» я прочитала надпись большими зелеными буквами: «Добро пожаловать в Сити–парк Дэниса».
«Поворачивай! – заорала я мужу. – Едем в Марафари!»
…Увидев двух иностранцев, смотритель согласился устроить нам небольшую экскурсию. Мне приходилось задерживать дыхание, потому что все, что я увидела, было именно так, как задумал Дэнис – розарий и заросли жасмина, и благоухающие кусты тибетской сирени. А на краю английской лужайки стоял очаровательный слоненок с большими ушами – зеленая скульптура, плод многолетнего труда умелого садовода. Мы дошли до живописного озера (неужели это бывший охладительный пруд?), в зеркальной глади которого отражались плывшие высоко в небе курчавые облака.
«Какие большие кувшинки!» – удивился мой муж.
«Это священный цветок Индии – благородный лотос, – сказал смотритель. – Посмотреть на него к нам приезжают экскурсии из Дели!»
Дорожка вдоль берега была аккуратно посыпана серыми камешками (это же битые огнеупорные кирпичи!). Вдруг на дорожку неторопливо вышла изящная белая птица с хохолком на голове. Она неожиданно остановилась, несколько мгновений внимательно разглядывала нас и вдруг с тихим шорохом развернула свой огромный белоснежный веер-хвост, состоявший, казалось, из тончайших кружевных лепестков. Мы ахнули от восторга.
«Когда-то на этом месте был ужасный пустырь» , – сказал смотритель.
«А в охладительных прудах водились ужасные лягушки» , – с улыбкой подхватила я.
«Откуда вы знаете?» – смотритель удивленно поднял брови.
«Много лет назад я работала здесь на заводе…»
«Тогда вы должны были знать господина Дэниса Перейро!» – заволновался индус.
Я молча кивнула.
«Дэнис был удивительным человеком, хотя многие считали его чудаком, – с грустью сказал смотритель. – Знаете, он любил повторять фразу: «Бог всякому из нас дает вместе с жизнью тот или иной талант и возлагает на нас священный долг не зарывать его в землю…» Думаю, это сказал кто-то из китайских философов…»
«Нет, это слова замечательного русского писателя Ивана Бунина!»
Я почувствовала, как к горлу неожиданно подкатил тугой ком слез.
«Простите, мадам, – индус внимательно посмотрел на меня, – вы сказали, что были знакомы с господином Перейро. Он был вашим другом?»
С трудом сглотнув тугой ком, я тихо ответила: «Он был моим Учителем. Я невероятно горжусь этим!»
