Вдохновляющая история от Шалвы Амонашвили, рыцаря гуманной педагогики.
Звенит звонок первого урока. Я открываю двери классной комнаты. Она убрана и чиста, выглядит торжественно: на подоконниках — цветы, на партах — новые учебники.
— Мальчики, вы не забыли что вы мужчины? — напоминаю я мальчикам наше правило уступать место девочкам, пропускать их вперед.
— Нет! — отвечают мальчики радостно. Девочки входят в класс и занимают свои прежние места. За ними следом входят мальчики. Через минуту вхожу и я. Дети встают.
— Здравствуйте, дети!
И в классе раздается такое единодушное, доброе, сильное «Здравствуйте!», что стекла окон начинают дребезжать.
— Садитесь!
— На парте у каждого из вас лежат новые учебники по родному языку, по русскому языку, по математике. На втором уроке вы познакомитесь с каждым из этих учебников, и я расскажу вам, чем мы будем заниматься в этом году. Вы можете сдержать себя и не трогать пока учебники?
— Да!
На втором уроке я поговорю с детьми, чему они должны научиться в 1-м классе, какие у нас могут возникнуть трудности, как мы должны помогать друг другу. Они ознакомятся с учебниками, и я расскажу им, что в них интересного, отвечу на их вопросы. Но сейчас, на первом уроке, я займусь давно задуманным и самым важным делом. Урок этот я вынашивал в течение всего лета, и у меня несколько вариантов его содержания.
Тридцать восемь пар глаз, полных любопытства, радости, ожидания чего-то интересного, уставились на меня.
Но что со мной происходит? Ну, конечно, я волнуюсь, хотя дело вовсе не в этом! Я же обдумал все мелочи этого урока, подготовил наглядный материал. «Давай начни, не отходи от намеченного плана!» — говорю самому себе, но внутреннее чутье, которое и раньше не раз неожиданно посещало меня и которое порой заставляло прямо на ходу менять свои намерения, и теперь подсказывает мне сделать все по-другому.
Я благодарен этому чутью, этой силе, которая мне хорошо знакома, но не могу дать ей точного определения и описания. Может быть, она и есть, рискну сказать, педагогическая муза, педагогическое озарение? Но почему именно сейчас, когда у меня не остается ни секунды на обдумывание нового содержания урока? То, что у меня записано в партитуре давно заготовленного урока, совсем неплохо, и урок, по всей вероятности, получится интересным, там мне все ясно. А то к чему меня тянет эта неожиданная «педагогическая муза», пока окутано туманом. Туман этот, наверно, постепенно рассеется по мере того как дети будут воспринимать творимое мною перед их глазами «произведение» (хотя они этого не заметят). Не в силах противиться ее воле, я обращаюсь к детям:
— Хочу рассказать вам сказку, вы не против?
— Не против, не против, расскажите сказку! — радуются дети.
Радостью дышат их лица. Может быть, эта радость, эти доверчивые детские глаза и есть первопричина возникновения «педагогической музы»?
Мои дети ждут обещанной сказки. Её я сочиню сейчас, и в ней будет жить каждый из них.
— Итак, сказка… Садитесь поудобнее и слушайте!
Сам же погружаюсь в свой внутренний мир в поиске сказки, чеканю каждую фразу и говорю шепотом, медленно, так, чтобы образы, возникшие во мне, возникли и в детях.
— Мальчик, улегшись спать, размечтался перед сном. «Вот скоро стану взрослым, и что же я сделаю для людей? — думал он… — Я подарю всем жителям планеты Земля что-нибудь самое Прекрасное, чего никогда не было и не будет…» И начал он перебирать, какую такую Красоту подарить людям. «Построю Великолепный Храм… Но нет, храмы уже построены, их много… Может быть, сочинить Песню Прекрасную? Нет-нет, песен тоже много… Лучше изваять Великолепную Скульптуру! Но ведь и их тоже много… Значит, всё прекрасное уже сотворено? Что же осталось на мою долю?» И Мальчик загрустил…
Вижу и чувствую — и мои ребятишки тоже загрустили. Ведь всем своим существом я внушаю им, что каждый из них есть этот Мальчик. Выдерживаю паузу, ищу в себе продолжения сказки.
— Так и заснул он со своей грустью… И увидел сон…
«Дети мои, это сон каждого из вас, сон наяву. Пожалуйста, впитывайте его в себя», — обращаюсь к детям мысленно.
— Пришел к нему Мудрец, и говорит: «Ты хочешь подарить людям Самое Прекрасное?» «Да, — с жаром ответил Мальчик, — очень хочу» «Так подари, что медлишь?» — сказал Мудрец. «Но что, что? Все прекрасное и великолепное, что я задумал, уже сотворено! Для меня ничего не осталось!» — с грустью произнес Мальчик. «Скажи мне, что ты такое задумал?» — спросил Мудрец.
«Ну как, дети, видит ли ваш духовный взор этого Мудреца? Откройтесь ему, он вам поможет», — опять посылаю мысли к детям. Они затаили дыхание, а я выдерживаю паузу.
— «Вот, скажем, хотел построить храм, но все храмы уже построены…» — сказал Мальчик. «Нет, — ответил Мудрец, — не хватает одного-единственного Храма, и его можешь построить только ты…» «Хотел сочинить песню, но ведь песен тоже очень много»! — продолжал Мальчик.
«Нет, — прервал его Мудрец, — людям не хватает одной единственной Песни, и ее можешь сочинить только ты, и сам спеть ее в том Храме…» А Мальчик продолжал свое: «Думал еще изваять великолепную скульптуру, но разве осталось что-либо не изваянное?» «Да-да, — сказал Мудрец, — не изваяна одна-единственная Скульптура, которая так нужна людям, и можешь изваять ее только ты и украсить ею Храм свой»
«Как это?! — удивился Мальчик, — Всего этого ведь очень, очень много?» «Много, — согласился Мудрец, — но всей Красоте Мира не хватает только одного Великолепия, творцом которого можешь стать только ты и никто другой!» — торжественно произнес Мудрец. «И что же это за Великолепие, которое выпало на мою долю?» — взмолился Мальчик.
«Ну как, ребята, — размышляю я про себя, — вы поняли, о каком Великолепии идет речь? Может быть, прервать на этом сказку и предложить вам самим найти разгадку? Но нет, моя интуиция наставляет меня на этот раз: до конца раскрой суть мысли, дай детям полный образ, не разнеси его в клочья в поисках мнимой детской активности и самостоятельности». И, продолжив после короткой паузы, я чувствую, как духовный взор детей жаждет пищи.
— Мудрец посмотрел в глаза Мальчику и произнес таинственным шепотом: «Храм есть Твое Сердце, сделай его благородным… Песня есть Душа Твоя, утончай свою Душу… Скульптура есть Воля Твоя, изваяй свою Волю… И получит планета Земля и вся Вселенная Красоту, которую еще не познал никто, и которую ждут все. А творцом ее можешь стать только ты…» Мудрец исчез в своем небесном сиянии, а Мальчик проснулся. Грусть осталась во сне. Он улыбнулся Солнцу и прошептал благоговейно: «Теперь я знаю, какую Красоту я подарю людям!»
Сказка закончена.
Ну, милые, дорогие мои, мой Бондо и моя Лелочка, мой Илико и моя Ния, мой Ладо и моя Русико… И ты, Гоча, шалун ты мой, и ты, Марика, моя усердная ученица… И ты… И каждый… О чем вы думаете сейчас? Вы поняли, хорошие мои, мой намёк на то, какую педагогику я собираюсь творить с вами и с вашей помощью, с какими намерениями я встречаю вас? Вы думаете? Прекрасно! Паузу эту, в которой я слышу шуршание ваших мыслей, я не прерву, ибо она сейчас сделает больше, чем любой хвалебный метод воспитания.
Текст взят из книги Шалвы Амонашвили «Педагогическая симфония. Часть 2. Как живёте, дети?».
